Судьба стенных росписей Бруно Шульца

Андрий Павлышин

Дата публикации:  13 Августа 2001

Предыстория

В январе 2001 года в редакцию журнала "Ї" пришел немецкий кинорежиссер-документалист Беньямин Гайслер. Это было совершенно естественно, поскольку журнал публикует тексты, посвященные культуре и истории Галиции. Гайслера интересовал Бруно Шульц, а по количеству почитателей дрогобычского мага с галичанами трудно тягаться (как русская литература вышла из Гоголевской "Шинели", так вся культурная среда, питающая наш журнал, можно сказать, взросла на "Коричных лавках" и "Санатории под клепсидрой").

Беньямин интересовался стенными росписями Шульца и своему будущему фильму дал название "Найти рисунки". Как и мы, особых иллюзий Гайслер не питал - ведь росписи искали многие, в том числе такие зубры шульцеведения, как Ежи Фицовский и Ежи Яжембский (издавший в 1999 году во Вроцлаве новейшую биографию Шульца).

Было известно, что скромного дрогобычского учителя ручного труда "опекал" в 1941-1942 годах венский столяр Феликс Ландау ("юденгенерал" - он любил, чтобы его так называли, хотя на самом деле был заурядным гестаповским клерком, от которого, тем не менее, зависела жизнь или смерть многих тысяч местных евреев). Именно он поручил "коллеге" по цивильному цеху расписать стены казино гестапо, школы верховой езды и детской комнаты в собственной квартире. Первые две стенные росписи не могли уцелеть из-за перестройки помещений, оставалась надежда на дом по улице Тарнавского. Впрочем, Гайслер не очень на это уповал, для него достаточно было бы увидеть метафизическое отображение фресок в глазах детей Ландау, в те годы малышей - пятилетнего Вольфа-Дитера и трехлетней Хельги, ныне живущих под измененными фамилиями в Австрийской Республике (их отец был казнен после войны за тяжкие преступления, совершенные в Дрогобычском гетто).

Однако Беньямину невероятно повезло. В маленькой комнате, заставленной до потолка полками со всякой всячиной, киношники обнаружили следы росписи под слоем побелки. Это произошло 9 февраля, а уже 17 февраля экспертная комиссия, состоящая из польских и украинских искусствоведов, констатировала: авторство несомненно - это произведение Бруно Шульца, созданное им в 1942 году.

Росписи

Найденные стенные росписи это не фрески - Шульц писал темперой по сухой штукатурке. Такие изображения крайне нестойки, но без малого 60 лет они продержались, скрытые слоем побелки, - невидимые и неведомые миру. Эксперты и реставраторы осторожно сняли побелочный слой только на небольших участках поверхности, а собственно реставрацию планировали произвести осенью, при тщательной фиксации всех этапов на кинопленку. В открытых "окнах" проступили изображения гномов, коней, сказочной королевы (очень похожей на Юзефину Шелинскую, невесту писателя) и возницы - абсолютно узнаваемого персонажа десятков графических работ Шульца, любившего изображать себя извозчиком фантасмагорических дрожек.

Откуда ему было знать, что этот его автопортрет окажется последним. Бруно Шульц готовился бежать в Варшаву по фальшивым "арийским" документам, откуда друзья собирались переправить его за границы Третьего Рейха. 19 ноября 1942 года впервые за много дней он вышел на улицу и направился в Дрогобычский юденрат, чтобы раздобыть паек хлеба на дорогу. Офицер СС Карл Гюнтер застрелил его, как и многих других евреев в тот черный день, - разъяренные наци убивали всех встречных обитателей гетто, мстя за смерть одного из "своих" от рук аптекаря-еврея.

Стенная роспись Шульца, таким образом, совершенно уникальна - как свидетельство эпохи, последний автопортрет трагически погибшего художника и художественное произведение, хранящее истинный дух галицийской Атлантиды, безвозвратно уничтоженной в огне войны. Хотя, разумеется, ценность она имеет прежде всего историческую. Роспись, по мнению Гайслера и украинской общественности, должна была стать осью мемориального центра примирения и единения, послужить искуплению преступлений войны, утверждению в Украине межнационального мира и взаимопонимания, толерантности, приобщить население к лучшим образцам культуры ХХ века.

Затруднительно определить денежный эквивалент стоимости этих росписей: их никто не выставлял на аукцион, они уникальны в своем роде (произведений Шульца вообще сохранилось не так уж много). Так, недавно карандашный набросок его автопортрета на листе бумаги формата А4 был продан за сумму около 5 тысяч долларов. А председатель фонда Круппа в Германии д-р Конрад Байц (в годы войны он был одним из руководителей нефтепромыслов Karpatenol AG в Бориславе и Дрогобыче и спасал евреев, предоставляя им работу на предприятии) подтвердил намерение финансировать будущий музей Шульца - речь шла о 300 тысячах долларов. О своей готовности возместить расходы на реставрацию и создание экспозиции заявили министерства культуры Польши и Германии.

Гайслер и его единомышленники во Львове и Дрогобыче опасались "сюрпризов" со стороны всяческих проходимцев (кто-нибудь мог, скажем, приобрести квартиру с рисунками у ее хозяев, пожилой четы Калюжных, а потом заломить за нее немыслимую цену, или просто повредить изображение, пытаясь снять его со стены кустарным способом). Чтобы застраховаться от неожиданностей, педантичный немец письменно сообщил руководителям города и обитателям квартиры в доме по улице Тарнавского об обязанностях всех сторон, вытекающих из Закона Украины об охране культурного наследия. Власти предержащие немедленно ограничили доступ к бывшей "квартире Ландау" (что, кстати с облегчением было воспринято ее обитателями, немолодыми больными людьми, потерявшими покой от наплыва многочисленных журналистов и зевак).

Успокоенный Гайслер уехал в Израиль снимать на пленку воспоминания горстки уцелевших учеников Шульца. Там его настигло страшное сообщение - стенные росписи исчезли!

"Экспроприация"

27 мая польские газеты вынесли на первые страницы трагическую весть: "Фрески Шульца украдены!". Некоторую ясность в отношении фактической стороны "перемещения" стенописей внесла Ирис Розенберг, пресс-секретарь Института Памяти Мучеников и Героев Холокоста в Иерусалиме Яд Вашем, опубликовавшая 29 мая 2001 года официальное заявление, из которого следовало, что еще в марте представитель Института Марк Шраберман начал вести переговоры с руководителями города - городским головой Алексеем Радзиевским, его заместителем Тарасом Метыком и начальником отдела культуры Мыколой Мыхацем. После этого обе стороны много совещались по телефону. Дрогобычские руководители "подсказали" Шраберману удобную по их разумению схему: квартира частная, все, что в ней находится, тоже якобы частное, договаривайтесь с обитателями - наше дело сторона, а вот с упаковкой и транспортом можем помочь.

Однако действия властей и иностранных "реставраторов" никак не умещаются в правовое поле и несовместимы с этическими нормами, обязательными для музейщиков всего мира. Эмиссары Яд Вашема, очевидно, это понимали, поскольку вся операция проводилась скрытно, а какая-то информация просочилась только тогда, когда "груз", видимо, покинул пределы Украины.

Особенно тяжело воспринял случившееся тот, именем которого прикрывались махинаторы в своих неблаговидных действиях, - пожилой профессор-музыковед Альфред Шраер, ученик Шульца и бывший узник нацистских концлагерей, ныне один из старейшин дрогобычской еврейской общины. Ему обо всем сообщили постфактум, понимая, что он не допустил бы надругательства над произведением своего школьного учителя.

Несколько слов о М.Шрабермане. Этот молодой человек, хорошо владеющий несколькими европейскими языками (в том числе и украинским), часто бывает в Украине. Бывший львовский архивист, он много ездит по стране, разыскивая документы и артефакты, имеющие отношение к периоду Холокоста. В частности, очень интересуется и произведениями искусства - в комплексе Яд Вашем планируется вскоре открыть музей искусства Катастрофы. Однако это безусловно благородное занятие М.Шраберман почему-то совмещает с откровенным презрением к Уголовному законодательству и традиционной морали. Вот и в случае с росписями Шульца ему показалось вполне достаточным заплатить старикам 300 долларов за неудобства (я не следователь, и ничего о других суммах, возможно, уплаченных иным лицам, не знаю, но, будучи в здравом уме, могу догадываться о материальной подоплеке артистической легкости жестов и передвижений господина Шрабермана), взять у них письменную цидулку о дарении стенописей музею, не заверенную нотариусом (замечу, что никто не вправе распоряжаться памятниками истории и культуры, созданными до 1950 года, без специального согласования с государственными экспертами), и совершенно загадочным способом вывезти их из страны (перемещение подобных объектов через таможенные границы недвусмысленно называется контрабандой). Не говоря уже о том, что у Бруно Шульца имеется юридический наследник, его двоюродный внук Марк Подстольский, живущий в Польше и категорически настаивавший на сохранении росписей деда in cito.

Как можно заключить из рассказа очевидцев, хозяев квартиры, реставраторы Йосеф Додо Шенхав и Илья Мацкин работали три дня. Они сняли специальным раствором побелочный слой, зафиксировали роспись, наклеив тонкую бумагу, после отделили штукатурку от стены и разместили ее на листах фанеры в деревянных ящиках весьма внушительных размеров.

В Израиле несомненно существуют высокотехнологические способы консервации даже очень хрупких и старинных предметов, но профессионалами высказываются обоснованные опасения, что подобная спешка не могла не отразиться на сохранности росписей. Кроме того, директор Львовской картинной галереи Борис Возницкий и ведущий специалист по реставрации фресок из варшавского Национального музея Агнешка Кийовская высказывают свое возмущение уничтожением целостности композиции: израильтяне изъяли центральную часть изображения (около 40% поверхности), вывезя так сказать "изюминки", а фон оставили (возможно, с тем, чтобы забрать позже).

Что дальше?

Пристальное внимание развитию событий в Дрогобыче уделили ведущие польские газеты, многочисленные дискуссии разгорелись на страницах немецкой, американской, израильской, итальянской прессы. Довольно широко комментировали произошедшее и украинские журналисты, прежде всего львовские (самые интересные из материалов можно найти на веб-странице нашего журнала в рубрике "Шульцгейт"). Общественность настойчиво требует от власти расследования должностных преступлений дрогобычских руководителей (что таковые имели место, подтвердила Служба Безопасности Украины), возвращения в Дрогобыч изъятых росписей и создания в городе музея Шульца.

Реакция властей на эти требования не отличается ни последовательностью, ни чрезмерным уважением к закону. Высшие руководители демонстрируют растерянность и непонимание сути дела. Местные же власти, непосредственно причастные к противоправным действиям, стараются отвлечь внимание от сути расследования, инспирируют распространение дезинформации, выступают с преисполненными невежества и ксенофобии заявлениями, стремятся запугать оппонентов (дело дошло до задержания польских журналистов из "Gazety Wyborczej" дрогобычской полицией).

4 июля 2001 года Дрогобычский городской Совет принял решение демонтировать и перенести остатки росписей Шульца в местный краеведческий музей. Выполнение этого сомнительного с точки зрения законодательства и международных обязательств Украины решения приведет к окончательному разрушению мемориального объекта. В Украине сегодня нет реставраторов, имеющих надлежащий опыт демонтажа стенописей.

Впрочем, власти не впервой гноить национальное наследие, к которому она с таким пафосом апеллирует на выборах. За последние годы нерасследованными и безнаказанными осталось множество случаев похищения из церквей и музеев икон и предметов искусства, фактов поджога в музее И.Франко, вандализма в отношении памятников архитектуры (в частности, синагоги), кладбищенских и монументальных памятников. Общественность обязана воспротивиться практике уничтожения и расхищения культурных ценностей и заставить власть считаться с мнением и блюсти интересы собственных избирателей, как минимум. Творящееся беззаконие не кажется нам только региональной или украинской проблемой, и голос международной общественности мог бы сильно помочь нам в этом деле.